Лев Голицын родился 12 августа 1845 года в имении Стара-Весь Люблинской губернии (на территории современной Польши). Он принадлежал к одному из древнейших и знатнейших аристократических родов Европы, который вел свое начало от великого князя литовского Гедимина (1275 — 1341 гг.). Такой родословной не могли похвастать даже Романовы, что давало Голицыну некоторое основание иногда иронически подтрунивать над Николаем II (в ответ на безобидную просьбу императора могло, например, прозвучать что- то вроде: «Конечно, ваше величество, хотя род наш древнее, но ведь это не мои, а ваши предки стали российскими государями»).

Лев Сергеевич отлично знал цену своему происхождению. Его однокашник Н.В. Давыдов вспоминал, как во время одного из экзаменов в Московском университете Голицын очень обстоятельно и уверенно отвечал ... не на свой вопрос. Когда преподаватель в третий раз предложил студенту вернуться к сути задания или прийти на переэкзаменовку, могучий Голицын в бешенстве грохнул кулаком по столу, так что чернильница опрокинулась, и прорычал: «Вы не смеете со мной так говорить, извольте меня выслушать, милостивый государь!» Невысокий, хрупкого сложения профессор Юркевич растерялся, дрогнул и в ужасе ретировался. Дело, правда, закончилось обоюдными извинениями и ... пересдачей.

Учился Лев Сергеевич жадно, хотя и не всегда ровно. Сначала дома, где помимо прочего овладел польским, французским, итальянским и немецким языками. Затем в бельгийском частном пансионе, в Сорбонне, где изучал историю и право, а в 1862 году получил степень бакалавра. Далее на юридическом факультете Московского университета (1867 — 1871 гг.), где получил Золотую медаль за исследование в области римского права, защитил магистерскую диссертацию и даже начал готовиться к получению профессорского звания. И, наконец, в 1873 — 1874 гг. в Лейпциге и Геттингене.

В перерыве между Сорбонной и МУ он, активно осваивая русский язык, который на тот момент знал довольно плохо, успел поработать на низших должностях в канцелярии и архиве Министерства иностранных дел. А став московским студентом, проводил летние каникулы не только в родовом имении под Муромом, но и в археологической экспедиции на Оке, где открыл несколько стоянок первобытного человека. Несколько лет спустя за эти заслуги Голицына избрали член-корреспондентом Московского археологического общества. Однако к тому моменту его жизнь уже круто изменилась.

В самом конце 1860-х годов Лев Сергеевич страстно влюбился в женщину старше себя. Избранницей 25-летнего статного красавца оказалась Надежда Засецкая, дочь бывшего градоначальника Керчи, генерал-майора русской армии, князя Захария Херхеулидзева (Херхеулидзе). Роман вспыхнул внезапно, что называется, на глазах у всех и протекал очень бурно. Все бы ничего, но Засецая была замужем за предводителем уездного дворянства и к тому же имела детей.

Ситуация выглядела на редкость скандальной, дело дошло до публичного выяснения отношений, история попала в газеты, но Голицыну было все равно. В 1871-м Засецкая родила ему дочь Софию, после чего влюбленные приняли решение на несколько лет покинуть Россию, пока в обществе страсти не улягутся. Они подолгу жили в Германии и Франции, много путешествовали.

В 1876-м, по возвращении из Европы у Голицына родилась вторая дочь, которую назвали Надеждой — в честь матери. Тогда же Лев Сергеевич стал предводителем Муромского дворянства, сменив на этом посту законного супруга своей гражданской жены. Все это не добавляло ему «очков» — в обеих столицах опять негодовали...

Лев Сергеевич вновь уехал. На сей раз перебрался в Крым — в имение «Парадиз» (его также именовали «Новым Светом»), которое принадлежало Надежде Засецкой и ее брату. А некоторое время спустя, в 1878 году выкупил его. С этого момента его жизнь круто изменилась. Отныне и до самого конца Голицын занимался исключительно виноделием и именно на этом поприще добился признания у современников и уважения у благодарных потомков.

Надо иметь в виду, что в XIX веке крымское виноделие еще переживало стадию становления — оно начало развиваться, по сути, только после присоединения полуострова к России. В Крым потянулась высшая аристократия, которая в собственных имениях охотно обзаводилась виноградниками и строила винодельни. Именно тогда — в первой половине столетия — появились, например, «Ливадия» графа Потоцкого, а также «Массандра» и «Ай-Даниль» графа Воронцова.

На первых порах лозы высаживали в разных местах, чтобы определить наиболее подходящие участки. На поиск таковых уходило немало времени и сил. Постепенно стало понятно, что лучшие терруары располагаются в юго- западной части полуострова (особенно в Балаклавской, Качинской и Альминской долинах), а также на Южном Берегу и в районе Судака. И вина с этих участков имеют все шансы претендовать на звание лучших в стране. Но до того момента немало винодельческих проектов успело разориться...

Голицын подошел к делу основательно и, что называется, системно. В «Новом Свете» он построил современную винодельню, внешне напоминающую средневековый замок, но также проложил дорогу из «Нового Света» до Судака, а в сам поселок провел водопровод из соседней долины. В окрестных скалах Караул-Оба и Коба-Кая повелел вырубить погреба протяженностью 3,5 км. Тоннели, предназначенные для хранения вина, располагались на разной высоте, за счет чего в них круглый год сохранялась стабильная температура от +8 до +12 градусов.

Наконец, заложил экспериментальный виноградник на 600 сортов, чтобы опытным путем определить, какие именно сорта лучше всего подходят для создания качественных российских игристых вин. Он добился неплохих результатов в работе с Пино Бланом, Пино Гри, Траминером и Каберне Совиньоном, но в итоге остановил свой выбор на Шардоне, Рислинге, Алиготе, Пино Фране (так в Крыму до сих пор называют Пино Нуар) и Мурведре. А еще понял, что правильнее использовать виноград, выращенный в районе Севастополя и на Херсонщине.

Первый релиз увидел свет уже в 1882 году. А вскоре появились линейки «Новый Свет» и «Парадиз», прославившие их создателя далеко за пределами страны. За последующие два десятилетия голицынские вина получили международное признание и собрали внушительную коллекцию наград на российских и зарубежных выставках в Москве, Ялте, Харькове, Луисвилле, Нью-Орлеане, Париже и Бордо.

В 1896-м «Новый Свет» подавали на торжествах по случаю коронации Николая II, после чего всю партию переименовали в «Коронационное». В а 1900-м новосветское игристое предыдущего года урожая получило гран при на Всемирной выставке в Париже, одолев в слепой дегустации лучшие вина именитых шампанских домов.

На торжественном банкете случился забавный казус, немедленно вошедший в анналы российского виноделия. Граф Шандон, глава дегустационной комиссии и совладелец известного шампанского Дома Moet & Chandon, поднял тост во славу французского шампанского и собственной винодельни, будучи уверенным, что престижная награда досталась именно его вину. На что Голицын возразил со своего места за столом: "Я давно мечтал найти во Франции хорошего представителя для распространения шампанского.

Сегодня я его нашел. Вы, граф, сделали мне отличную рекламу, так как в настоящую минуту вы пьете мое вино". За словом в карман князь никогда не лез...

Лев Сергеевич был человеком идеи и ради достижения поставленной цели не останавливался ни перед какими тратами. Он израсходовал на свое крымское детище три состояния — свое собственное, своей гражданской супруги Надежды Засецкой (с которой расстался вскоре после рождения второго ребенка) и своей единственной законной жены Марии Орловой-Денисовой, с которой обвенчался в 1883-м. В итоге Голицын создал образцовое хозяйство, производившее в промышленных объемах вина европейского уровня, но так и не научился зарабатывать на виноделии. Скорее наоборот.

Вот, что писал по этому поводу Владимир Гиляровский: «[Голицын] бросал деньги направо и налево, никому ни в чем не отказывал, особенно учащейся молодежи, держал на Тверской, на углу Чернышевского переулка (сегодня Вознесенский — прим. ред.), рядом с генерал-губернаторским домом, магазинчик виноградных вин из своих великолепных крымских виноградников „Hовый Свет“ и продавал в розницу чистое, натуральноеовый Свет» и продавал в розницу чистое, натуральное вино по двадцать пять копеек за бутылку:

А еще Лев Сергеевич, как настоящий аристократ и тонкий ценитель прекрасного, тратил внушительные суммы на антиквариат, произведения искусства, но главное — на редкие вина XVIII — XIX веков, коих он собрал несколько десятков тысяч бутылок. Часть его знаменитой коллекции, не имевшей аналогов в мире, в 1920-х годах была перевезена в Массандру, где и хранится по сей день.

Постоянная необходимость изыскивать средства на развитие производства и широкую популяризацию качественных русских вин вновь привела Голицына на госслужбу. В 1889 году Александр III предложил ему возглавить Удельное ведомство, ведавшее всеми виноградарскими и винодельческими хозяйствами царской семьи. Лев Сергеевич решился не сразу, но два года спустя все-таки принял это предложение, поскольку оно сулило солидное вознаграждение, с одной стороны, и давало возможность вернуться ко двору — с другой.

Он возглавлял Уделы с 1891 по 1898 годы и проявил себя как блестящий организатор. Именно на это время приходится первая серьезная реорганизация Абрау-Дюрсо, где также появились горные тоннели. Голицын курировал закладку новых виноградников в Крыму, на Кавказе и Ставрополье, строительство виноделен и новых подвалов для выдержки и хранения вин (таковые появились, например, в Массандре, Судаке, Москве, Тифлисе и Кахетии), селекционные исследования и кадровую работу, проводимую, в частности, на базе Магарачского училища садоводства и виноградарства.

Поселение тем временем превратилось в важный центр светской жизни не только Крыма, но и всего российского юга. К Голицыну съезжались представители высшей аристократии, у него постоянно гостили известные артисты, литераторы и музыканты. Лев Сергеевич, как настоящий жизнелюб, устраивал невероятные вечера в расположенных по соседству гротах — с ужинами при свечах, с фейерверками, живой симфонической музыкой, жирными черноморскими устрицами и, разумеется, собственным игристым. Среди его высокопоставленных гостей был даже государь. Ему-то Голицын и подарил в 1912 году часть «Нового Света» вместе со своей уникальной коллекцией, обосновав свое решение такими словами: «Вы, единственный, государь, кому, когда я умру, могу оставить свое детище. Примите его, пожалуйста».

Для такого обращения имелись весьма веские основания. Во-первых, Голицын оказался в довольно стесненном финансовом положении, тогда как поддержание всего хозяйства на достойном уровне требовало больших расходов. А во-вторых, и это, пожалуй, главное, Лев Сергеевич, не имевший наследников по мужской линии, отдавал себе отчет, что после его смерти без должной заботы коллекция погибнет, а винодельня наверняка придет в упадок. Он же мечтал о создании на ее базе винодельческой академии, где молодые виноделы могли бы приобретать разнообразный практический опыт, в том числе дегустационный.

Голицын умер 26 декабря 1915 года от пневмонии. Его похоронили в склепе на близлежащих виноградниках. Там же упокоилась и его супруга. К сожалению, в самом начале 1920-х местные красноармейцы выбросили останки классово чуждой им княжеской четы в близлежащий овраг. Говорят, что местные жители из числа крымских татар, обожавшие Голицына, тайком подобрали останки и перезахоронили в другом месте. Но где именно находится могила, если таковая вообще сохранилась — неизвестно.

Зато любимое детище Льва Сергеевича — хозяйство «Новый Свет» существует по сей день. Это и есть лучший памятник блестящему русскому виноделу.